Абстрактная Живопись Линдина
Яркий представитель Московских абстракционистов
Художник, живописец, абстракционист. Участвует в выставках с 1987 года. Член союза художников с 1988 года. Участник благотворительного Аукциона Сотбис — 1996 год. В середине 90-х годов у Линдина в студии “172” на “Чистых Прудах” проводились многочисленные акции и перформансы современных художников. Работы художника находятся в многочисленных отечественных и зарубежных коллекциях. Евгению Линдину не нужно строить из себя идиота или разыгрывать буйнопомешанного чтобы выглядеть современным художником. Он вообще не стремится выглядеть. На вопрос «Быть или казаться?» Линдин твердо отвечает «Быть» и теперь он просто ЕСТЬ художник. Но вы не увидите его работающим в мастерской под крышей старого дома на Сретенке. Скорее там клуб встречи друзей, иногда казино или бар. Поэтому холсты и графические листы, растущие со скоростью бамбуковой рощи, вызывают недоумение, или добрая фея посылает своему любимцу чудесных помощников? или же Линдин овладел магией растяжения внутреннего времени, как когда-то Пророк успел, побывав в раю, подхватить кувшин опрокинутый им при отбытии. Стоит чуть дольше задержать взгляд на «как бы» абстрактных работах Линдина, и границы раздвигаются — это живопись ни о чем, это натурные зарисовки какого-то странного, отдельного мира втиснутого в зазор между двух будней, туда не проникнуть острым взглядом ворошиловского стрелка, скорее наоборот, «зоркие соколы» наблюдают размытую, завуалированную узнаванием жизнь. И это «сфуматто» может достичь такой плотности, что становится покрывалом, укутывающим реальность. Много имен у этого покрывала: Майя, Исида, Иллюзия, Шехина — у древних было время поразмышлять над природой «обманки» и найти способ проникнуть за нее. Неторопливые размышления достались прошлому, но, к счастью, в настоящем пока есть художники, которые никогда не удовлетворяются «узнанным», ошибочно принимаемым за увиденное. На пиру восприятия, среди тьмы званых смотреть, именно они избраны видеть. И Евгений Линдин, «благодаря» миопии, граничащей со слепотой, также призван видеть, ведь он в отличие от многих просто не замечает наброшенное на мир покрывало. И что самое главное, он не только видит, что за ним, но и стремится перевести увиденное на понятный язык, и тогда под его рукой возникает удивительный изначальный мир: бестелесные дома-призраки, пятна близоруких глаз-окон, что алчно всматриваются в бархатную ночь… смотришь и вдруг начинаешь понимать, что все это уже видено в каком-то другом временном потоке, — наверное, таким оседает в детской памяти ночной, еще не «узнанный» город. И, наверное, такими, как на композициях Линдина, выглядят города микромира в тонком слое слезы, покрывающей роговицу когда в беззаботное время Начал мы могли щурясь на солнце, проникнуть в их жизнь, а теперь, во времена Окончаний, глядя на работы художника, открыть двери в тайники своей памяти, где лежит запыленный, так и не узнанный, наш личный потерянный сад.